Рассказы тещи о любимом зяте. Чтобы сохранить семью своей дочери, мать предложила себя зятю в… Любовницы

Родители Наташи мне понравились. Особенно мама. Папа был малоразговорчив. Поэтому, весь вечер вела Любовь Николаевна. Она оказалась превосходной хозяйкой. Ужин был просто восхитителен. Я предложил тост за родителей невесты, а также за прекрасную хозяйку этого дома, которая приготовила такой шикарный стол. Любовь Николаевна немного зарделась, но по виду было приятно слышать лестные слова. Вечер прошел замечательно. Когда вернулся домой, я перезвонил Наташе, узнать какое впечатление произвел на родителей. Наташа сказала, что вс в порядке. Особенно понравился маме. Такой красивый, воспитанный юноша, - передала дословно Наташа, слова мамы. Мне было приятно.

Дни перед свадьбой были очень суетными. Выбирали платье, костюм, туфли, договаривались на проведения вечера в ресторане. Хлопоты с нами разделяла мама Наташи. У не был превосходный вкус. Платье невесты и мой костюм выбирали с е помощью. Так что жених с невестой выглядели на все сто.

И вот наступил день бракосочетания. Торжественная процессия прошла со слезами мам и напутствием отцов. В 19 часов начинался вечер в ресторане. Все были нарядные. Но особо выделялась моя теща, Любовь Николаевна. На ней было стильное вечернее платья на узких бретельках с шикарным декольте. Взгляды мужчин были прикованы к ложбинке между грудей. Даже я ловил себя на мысли, что моя теща чертовски привлекательна. Свадьба была веселой. Много танцевали. На один из медленных танцев я оказался с тещей в паре. Наташа была в паре с моим отцом. Аромат, которой исходил от тещи, дурманил меня. Близость, в которой мы находились, как бы подливало огонь в масло. Я возбудился. Член мой предательски разрывал ширинку. Любовь Николаевна заметила мой конфуз и предложила выйти на улицу, подышать свежим воздухом, снять напряжение.

Моей дочери повезло, что муж такой легко возбудимый,- начала Любовь Николаевна. Но если будешь изменять Наташе, лучше, чтобы она об этом не знала. Что Вы!! Я не собираюсь изменять, - сказал я. На что Любовь Николаевна улыбнулась. Все мужчины так говорят, но их мужское начало говорит о другом. Ты же возбудился, когда мы танцевали! И с природой ничего не поделаешь. Так что не будем лукавить. Но Наталью не обижай!!!

Да было о чем задуматься. Женщина придерживалась современных взглядов. С ней было легко беседовать на такие пикантные темы. С родителями у меня такого откровения не было. Как было у них в семье? Изменяет ли ей муж? Знает ли она про его измены? Мне интересно было узнать ответы на эти вопросы.

Свадьба прошла замечательно. После свадьбы я перешел жить к родителям невесты. У них была трехкомнатная квартира. Все готовились к рождению первенца. С Натальей из-за беременности сексом не занимались. По утрам просыпался с оттопыренными трусами. Чтобы как-то снять напряжение я много работал. Уходил рано утром, приходил поздно вечером. Природа же требовало сво. Наталью положили в больницу на поддержку. Мы с родителями навещали е. В один из дней Геннадий Петрович поехал в рейс, и мы с Любовью Николаевной остались вдвоем в квартире. Утром, я, как обычно, проснулся с сильной эрекцией. Решил сходить в туалет. Путь проходил мимо спальни родителей Наташи. Я, прикрыв достоинство, отправился в путь. После туалета, эрекция не ослабла. Я решил принять душ. Все-таки вода снимает напряжение. Когда выходил из туалета, то лицом к лицу столкнулся со своей тещей. Мой бугор уперся ей в бедро. Я жутко покраснел, извинился и быстро залетел в ванную. Любовь Николаевна лишь улыбнулась, видя мою застенчивость. После душа я немного успокоился. Любовь Николаевна пригласила на завтрак. Я зашел красный, как помидор.

Чтобы разрядить обстановку, Любовь Николаевна произнесла: Ничего страшного не произошло. Все это в порядке вещей. Мы позавтракали. Любовь Николаевна пошла собираться на работу. Я, убрав посуду, тоже отправился в свою комнату. Проходя мимо спальни родителей, я заметил, как теща одевалась. Она была в черных колготах и белой блузке. Юбку она одевала именно в тот момент, когда я проходил мимо спальни. Зрелище было супер. Круглая, небольшая попка была плотно обтянута колготами. Когда теща нагнулась, чтобы продеть ногу в юбку, я не знал, куда себя деть. Мо лицо вспыхнуло с новой силой. Такого выдержать я не смог. Залетев в свою спальню, я достал свой инструмент и начал онанировать. Мне хватило одной минуты. Спермы было много, и она вся оказалась на полу. Надо было идти на кухню за тряпкой. Теща уже оделась и ждала меня. Что-то случилось? , - спросила меня. Немного выпачкал пол, - выпалил я. Давай помогу,- и проследо вало за мной в спальню. Она сразу поняла, что случилось, но виду не подала. Теща вытирала пол, а я не знал, куда деть свои глаза. Такое бывает иногда, не надо казнить себя,- лишь сказала Любовь Николаевна. Мы разошлись по своим работам, договорившись встретиться вечером возле больницы.

Хочу на десерт предложить Вашему вниманию 3 рассказа про тещу. Вы удивитесь, узнав, что все они имели место в реальной жизни. Неужели такое бывает? Я в шоке!

Никакого злого умысла в повествованиях нет.

Тещи хотят защитить свою дочь, иногда позволяя заигрывать с зятем.

В свои 50 они с каждым годом становятся краше.

Рассказ про тещу и зятя

Дело было на даче.

Жена попала в больницу, и мне пришлось забивать гвозди под тещины всхлипы.

Матвей, вот тут еще 1 гвоздик. Чего- то кривовато у тебя получается - блеяла вторая мамаша.

Я молчал, за хреном в конфликты вступать.

Теща у меня на говор ядовитая- сто пудов все расскажет какой у нее немощный зять.

Вот она и решила это проверить.

Когда с шляпками я разобрался, помылся из бочки, решил прилечь на диван.

Слышу: тук-тук.

Перекошено отвечаю: войдите.

Смотрю, и очам своим не верю.

Моя теща зашла в полупрозрачном халате.

Меня чуть Кондратий не скрутил.

Присела рядом, смотрит, а дышит гадюка- тяжело.

Неужели предынфарктное, пригрезилось мне.

Не тут- то было, друзья.

Ее зад все ближе и ближе.

А потом как зажала меня- худощавого, аж кости захрустели, а зубы застучали.

Ну ладно тебе, ты ведь хороший. Я это знаю. Ой, а тут тоже гвоздик. Давай его криво забьем? - строго выпалила теща, принудительно справив свое дело.

Про гвоздики она супруге ничего не сказала.

А мне чего оставалось?

Умолчать про ее, еще упругие, прелести.

Так и живу “на 2 фронта”.

Рассказ про пьяную тещу

Люблю свою супругу и тещу обожаю, особенно, когда она, в пьяном виде, начинает рассказывать про свои похождения.

Вот когда я была молодая, ох, как ко мне липли мужики. Что мухи на говно. Ты не думай, Клим, что мы только миссионеркой бодались. Дурень, ни в одной книжонке ты не прочтешь, что твоя теща вытворяла по- пьянке. Один сзади, а другой- спереди. И все- качки. А ты, нет, ну как моя дочь с тобой зажимается? - лепетала поддатая теща.

Жена в это время шинковала салаты на кухне.

Мы отмечали праздник под названием “Седьмое Воскресенье”.

На время замолчав и приняв сто пятую дозу на грудь, пьяная теща продолжила умопомрачительный рассказ.

И ведь все меня, молодку, любили. Подарки дарили. Ты чего думаешь, что я за бесплатно штанишки снимала? Я разборчиво выбирала. Ты понял? А сейчас, за стакан бормотухи, разукрашенные донельзя канарейки трутся в хоз. блоках - закончила теща поучительную речь, смачно рыгнув.

Интересно, а она рассказывает правду?

Мне об этом никогда не узнать.

Но я ей отчаянно верю.

Тещина баня

Люблю я париться, шлаки выгонять.

Потом вся гадость выходит.

Это все теща построила. На деньги зятька.

То бишь на мои.

Даже супруга не знает как она веничком работает.

Стегает за все обиды, жене нанесенные и за речи, против ее сотворенные.

Не стесняясь, заходит в баню.

А я, как баба, кричу.

Да замолкни ты, низкорослый. По- твоему, я что, нагого мужика что ль не видела? Давай я тебя шлепну - нахально шамкала теща, принимаясь за наказание.

Скрывая свою срамоту, я получал за все тяжкие, изредка подглядывая за тем, как пляшут ее буфера.

Вот, думаю, настоящая женщина.

Двоих в могилу загнала.

Видимо, я стану третьим.

Рассказы про тещу отредактировал я- Эдвин Востряковский.

В последнее время отношения между зятем и тёщей, мягко говоря, стали прохладными. Тёщу это насторожило, и она во что бы то ни стало, решила эту ситуацию исправить.
Приближались выходные дни, синоптики обещали жаркую, без осадков, погоду. Лето было в самом разгаре, на даче всё цвело и благоухало. В небольшой огуречной теплице выросло много огурцов, тёща обычно успевала собирать их небольшими по размеру. Помидоры, посаженные в открытом грунте, уже краснели, а грядки с укропом, салатом, петрушкой и редиской стояли плотным зелёным заборчиком и всё это радовало глаз.
И вот она - долгожданная пятница! Тёща пригласила на дачу дочь с семьёй, чтобы все по-родственному отдохнули.
Для отдыха на даче было всё – и бассейн с бирюзовой водичкой, и теннисный стол, и в футбол можно поиграть, и на озеро сходить - с удочкой посидеть на зорьке, да и просто полежать на травке, позагорать, а также попариться в баньке, а потом нырнуть в прохладный бассейн!
Тёща с тестем приехали на дачу заранее, чтобы приготовиться к приезду гостей, особенно она ждала зятя. У неё давно была мечта - иметь большую стационарную теплицу на даче, которую ей обещали построить муж и зять.
На даче имелась скважина – гордость тестя! По всем грядкам установлены разбрызгиватели, которые щедро и самостоятельно поливали землю, поэтому дача напоминала зелёный и цветущий райский сад. Водой для полива грядок пользовались в любое время, тогда как подача воды в садовом товариществе была исключительно по определённым дням и садоводы зачастую страдали от её отсутствия.
Тёща попросила мужа затопить баню, чтобы к приезду гостей она была горячей.
А сама она принялась готовить угощения, печь пироги и убирать комнаты для отдыха своим долгожданным гостям.
Тесть затопил баню и, на всякий случай, стал разжигать огонь в шашлычнице, чтобы к приезду детей, в ней были хорошие угли. "Может гости захотят шашлыка", - подумал он. Затем он ушел в гараж и занялся ремонтом велосипедов для внуков.
Солнышко садилось и небо заалело красивым розово-красным цветом.
Погода на завтра обещала быть чудесной по всем приметам! Опустилась ночь, звёзды ярко мигали на темном небосводе, но гостей всё не было. И вот, наконец, машина с гостями, сигналя хозяевам о своём прибытии, подъезжает к воротам дачи. Радостная и шумная встреча, объятия, поцелуи, приглашение в дом...
Переодевшись в дачную одежду, зять с веселым настроением вышел из комнаты.
- Тёща дорогая, вы мне баньку обещали, так она готова?
- Конечно, зятёк, «горячущая» банька ждёт тебя уже давно!
Зять с полотенцем и в махровом халате направился в баню, пообещав, что после неё пожарит отменные шашлыки. Он был первоклассный шашлычник. Вся родня и друзья знали об этом и никто не брался за их приготовление. На это у них был свой мастер!
К сожалению, на территории дачи было мало освещения, но зять не раз бывал уже здесь, поэтому он хорошо ориентируясь, уверенно направился к домику бани.
Зашел в предбанник, разделся и, предвкушая удовольствие, открыл дверь в парную. Но... пара, как такового там не было. И баня совсем была не «горячущая», как выразилась тёща. В чем дело?
Он увидел, что дрова в печке все прогорели, а угли еще сверкали кровожадным огоньком. "Надо подложить дровишек в печь", - спокойно подумал зять.
Но дров рядом не оказалось. Зная, что запас дров обычно лежит на чердаке бани,он решил полезть за ними. Выйдя в предбанник, не стал одеваться – "Кто меня здесь увидит, стоит кромешная тьма".
Он вышел на улицу, в чем мать родила, нашел лестницу, которая всегда стояла рядом и залез по ней на чердак. Сбросил вниз несколько небольших брёвен и уже спускаясь, чертыхнулся, так как ударился головой о дверной косяк невысокой чердачной дверцы.
Зять топором наколол чурочки для печки и, зайдя в парную, подбросил их в печь. В дом не стал возвращаться, надеясь, что банька быстро дойдёт до нужной температурной кондиции. Действительно, не прошло и полчаса, как баня стала «горячущей». "Наконец-то попарюсь, как следует!" - подумал он.
Зять налил кипятка в таз и пошел с ковшиком набрать холодной воды, которая обычно находилась рядом, в двух огромных бочках.
Но в бочках не оказалось воды...И тогда, зять вспомнил чью-то мать... "Да, что за день такой сегодня?"
Но он был упрямый человек и все дела доводил до конца. Уйти из бани, не попарившись, было выше его сил! Надо что-то делать, надо спасать баню!
Тогда он вышел, опять-таки голым на улицу с вёдрами и стал искать этот чертовый садовый кран, который был где-то внутри кустов малины. Ничего не видя, он шел наугад по направлению к ней. Исколов всё тело шипами от малины, зять нашел этот кран и со вздохом облегчения стал его открывать. Но, пошипев с минуту, кран так и не выдал воды. Значит, сегодня по графику, пятница НЕ БЫЛА днём подачи воды для садоводов!
Кровь в голове зятя закипала, как в печке. Он готов был уже эту баню разобрать по бревнышкам! "Спокойно, спокойно, Василий!" - еле сдерживаясь, прорычал зять.
Ведь есть же спасительная скважина на даче, и он решил заполнить бочки из неё.
Скважина работала от электричества. Надо было включить насос, который качал воду со скважины. Электрический прибор для включения насоса находился в гараже, вход в который был со стороны проезжей части улицы.
"Одеваться или не одеваться? – Да кто меня тут увидит, все добрые люди спят, наработавшись в саду."
У зятя сейчас была только одна мысль – любыми средствами добыть воду и попариться так, чтобы все свои банные приключения забыть, как кошмарный сон!
Он твердым шагом, в голом виде, и ни сколько этого не смущаясь, вышел на проезжую часть и подошел к гаражной двери.
Дверь в гараж тесть частенько забывал закрывать, но тут дверь была закрыта и зять даже не удивился. "Просто день сегодня такой, невезучий!" Но он не расстроился, потому что знал, где спрятан ключ. Пошарив рукой над дверью, зять нашел желанный ключ, открыл двери настежь и вошел. Щелкнул выключателем справа и свет включился. Зрелище было комичное – голый мужчина в гараже!

В глубине гаража он видит этот насос, сейчас он его включит и все его несчастья на этом закончатся! И только он притронулся к нему, чтобы включить, как свет в гараже вдруг потух. "Ёшкин кот, что это значит? Отключена электроэнергия в дачном товариществе? Или только в этом доме вырубился свет?- он постоял какое-то время в надежде, что свет включится. А если нет, что делать? Что придумать?"
Но думать было бесполезно, надо было как-то выходить из гаража на ощупь.
Он, вытянув руки, стал выдвигаться в сторону двери, но это было не просто.Зять натыкался на какие-то предметы, путался в сетчатых мешках, падал, но наконец, вышел на улицу. Он прикрыл дверь в гараж и пошел в баню. Но дойти до неё в ночной темноте было проблематично, но сделав несколько заходов, он всё-таки наткнулся на баню.
И там, в горячей баньке, он уселся на полог, и задумался. "Что это сегодня с ним такое? Какая-то мистика!" - у него не было сил даже ругаться.
Ему срочно надо узнать: "За что так его ненавидит тёща? Что он ей сделал плохого?" И он это немедленно у неё выяснит!
С этими мыслями, он оделся, потушил огонь в печке и злой, как сто чертей, направился в дом, пытаясь утихомирить в себе бушующий гнев.

Открывая дверь в дом, он услышал, как ему в один голос вся родня скандируют.
- С лёг-ким па-ром, с лёг-ким па-ром!
Его лицо побагровело. Теща, тесть и жена увидели этот цвет его щек, добавили огонька своими словами.
- Как банька, хороша? Вон как щеки у тебя пылают, попарился, видно вдоволь? Ты вовремя успел, а то у нас свет отключили, и ужин теперь будет при свечах!
Эти слова были последней каплей, переполнившей его терпение!
- Тёщенька, дорогая, за что вы так меня не любите? Что за баньку вы мне сегодня устроили? Это сколько надо было вам иметь фантазии, чтоб такое испытание мне назначить? – медленно и с дрожью в голосе от негодования спросил зять.

Тёща побледнела от его слов. Она ничего не поняла и вопросительно посмотрела на него. А когда он поведал всем, что баня была и не протоплена, и в ней не было ни дров, ни капли холодной воды, а вдобавок еще и света не стало, то в глазах у тёщи застыл ужас. Она набросилась на мужа.
- Я же тебя попросила приготовить баню, почему ты не протопил её, воды не налил в бочки?
- А я тебе вчера все бочки заполнил водой, куда она девалась?
- Так у меня стирка была и я истратила воду, а ты не мог заглянуть в бочки и проверить? А почему печь не растопил и дров не положил у печки, как обычно? Нет на тебя никакой надежды!
- Да, виноват, отвлёкся на ремонт велосипедов для ребятишек и забыл.
- Зятёк мой дорогой, я завтра всё сделаю сама, баня будет высший класс, обещаю тебе, - заискивая и глядя ему в глаза, ворковала тёща вокруг зятя.
- Так это всё было не специально подстроено? – улыбнулся, наконец, он.
- Да как ты мог такое подумать? – видя улыбку зятя, теща немного успокоилась.
– Прости, дорогой мой зятёк, исправимся!
И зять подробно рассказал обо всех своих банных приключениях и все потом долго обсуждали это событие, смеялись до слёз, представляя его бегающим голым по территории сада и по улице, в поисках воды и дров.
Вскоре все обиды исчезли за вкусным домашним ужином при свечах и крепкой тёщиной наливочки. Шашлыки отложили на завтра из-за позднего времени.
Утром, все проснулись от волшебных запахов, шедших из кухни. Это были блинные запахи. Тёща угощала зятя блинами с разными начинками. После завтрака мужчины вышли в сад и начали возводить теплицу.
Тёща была на седьмом небе от счастья! Неужели её мечта осуществится!?
А вечером была настоящая русская «горячущая» баня с нырянием в бассейн, а потом зять угощал всех вкуснейшими шашлыками!
Жизнь наладилась! Мир между зятем и тёщей восстановился!

Эта история случилась со мной год назад. И сейчас я могу разумно взвесить, что произошло. А произошло вот что...

Жена взяла отпуск и надо было отвести её на дачу её родителей. Тесть с тёщей тоже были в отпуске, а отпуск они чаще всего проводят на даче, и жена планировала составить им компанию на неделю. Дело было в воскресение и ближе к ночи я собирался ехать домой. Уже завожу машину, и тут тёща просит: "Сергей, дождь жуткий льёт, а мне в город домой надо заехать. До автобуса идти полчаса - вымокнешь, как собака". С родителями жены отношения у меня нормальные, и я без вопросов согласился.

И вот едем, дождь льёт, темень, а тёща рассказывает, как отпуск в Румынии провела. Музыка по радио тихая играет. И вот тут вдруг гляжу я на неё краем глаза и думаю: "А может?.." Надо сказать, что раньше меня идея такая не посещала. Бывало, конечно, сидишь у них, тёща в халатике забежит, ногой из-под халатика сверкнёт... Или пригласишь потанцевать на каком-нибудь семейном празднике, а она прижмётся к тебе... Ничего особенного, а всё-таки на мысли разные наводит. Лет ей сейчас 48, тогда соответственно - 47 было. А выглядела она лет на сорок - кожа гладкая, фигура ещё крепкая - одно слово "баба ягодка опять".

Но мысли мыслями, а о чём-то "таком" я раньше не думал. С женой у нас полный порядок, я её, она меня любит. В плане секса всё отлично. А вот тогда ехал, ехал, и как обожгло. Аж г олова закружилась. Я даже притормозил немного. Тёща мне: "Сергей, что такое?" А я: "Да ничего, Ольга Сергеевна, ничего, темно просто. Время-то уже довольно позднее". А сам, как бы невзначай, передачу переключая, ногу её задел. Пока до города доехали, раза три так сделал. Гормоны внутри так и скачут. В город заехали - она мне: "Спасибо, Сергей, я дальше на троллейбусе". Я: "Да ладно, Ольга Сергеевна, до дому довезу". Доезжаем мы до дому, собираюсь прощаться, смотрю ей в глаза... И тут как мелькнуло что-то у неё на лице, и говорит она мне: "Сергей, зайди, кофе выпей, а то домой будешь ехать - заснёшь". Я отказываться не стал.

Заходим домой, идём на кухню. Она у плиты стоит, спиной ко мне. Думаю: "Идти надо, а то выдумал херню какую-то. Сто раз пожалею потом". Говорю: - Поздно уже, Ольга Сергеевна, я наверно, поеду.
А она мне, не оборачивась: "А ты у нас заночуй, я тебе в зале постелю. А утром на работу поедешь". А потом, почти сразу: "Ты Ленку мою любишь?" У меня аж горло перехватило. только промычал утвердительно. А сам встал и к ней сзади подхожу. Она оборачивается и говорит: "Лену не обижай мою..". А у самой слёзы в глазах. Я её обнимаю - утешить как бы. А она вся трясётся... И шепчет: "Один раз... И чтобы никто, никогда..."

Я как с ума сошёл. Тут же на пол её завалил, юбку чуть не с кожей сорвал. Руку в трусики - а они вся мокрая... Я член достал, вошёл в неё как по маслу - тут же как взорвался... Как в спальню попали - не помню. Киску ей вылизываю, а она в сторону отвернулась и только постанывает. И вдруг шепчет: "Серёжа, Оленькой меня назови..." и кончила так, что аж затряслась. У меня снова стоит... В общем, не спали мы этой ночью. Всю себя она мне позволила обработать: и в ротик, и в киску, и в попку. Очень умелой тёща оказалась. Только за всю ночь в глаза мне так и не посмотрела. Утром проснулся. Выхожу - а она в прихожей - уже собралась куда-то. Подхожу: "Оленька, может подвести?" Она тихо говорит: "Не надо, Серёжа... И запомни - для тебя я Ольга Сергеевна. Дверь закроешь, как уходить будешь. Завтрак на кухне". И ушла... Этим всё и закончилось.

С женой мы по-прежнему вместе, с её семьёй отношения хорошие. Но бывая у них в гостях, и встречаясь глазами с Ольгой Сергеевной, я всегда вспоминаю, как она дрожала, когда я входил в неё, помню вкус её киски, помню, как она стонала... И то, что она была для меня Оленькой, тоже не забываю. Только понять не могу, жалею я о том, что было, или нет...

1.
С Верой Ивановной я познакомился во время первого визита к будущей моей жене Татьяне. Дверь открыла невысокая сухощавая пожилая женщина и, увидев незнакомца, начала выяснять: кто, откуда и к кому пришёл. Но тут из-за её спины появилась Таня и впустила меня в дом. Я успел только представиться:
- Володя.
- Что ещё за Володя? - проворчала Вера Ивановна.
На этом, собственно, знакомство и закончилось. Однако во время моих последующих многочисленных визитов её отношение ко мне существенно изменилось. Всегда приветливая, доброжелательная, она не знала, куда посадить и чем угостить дорогого гостя. Иногда доходило до смешного. Однажды Таня позвала меня за стол, но будущей тёще чем-то не понравилась скамейка, на которую я собирался сесть. Она, не долго думая, выхватила её из-под меня, а другую, лучшую, поставить не успела. Не знаю, как я удержался на ногах, но хохот был всеобщий. Вера Ивановна, скрывая смущение, тоже улыбалась своей открытой доброй улыбкой. И вообще, за те без малого десять лет, которые мне пришлось прожить рядом с ней в нашей маленькой тесноватой квартирке, я ни разу не слышал, чтобы она ругалась с кем бы то ни было или хотя бы повысила голос. Доброжелательность и всепрощение - вот главные её добродетели.

Всю свою жизнь моя дорогая тёща проработала на швейной фабрике в нашем маленьком городке, раскинувшемся на берегу великой русской реки Волги. С трёх сторон город окружён лесом, и в тяжёлые военные годы она, как и многие её сверстницы, совсем зелёные девчонки-подростки, принимала участие в лесозаготовках, работала на фабрике, выполняя совсем не детскую норму.
"Всё для фронта, всё для Победы!" - таков был тогда всеобщий лозунг. Оставшиеся в тылу женщины и дети, получая за свою работу лишь скудный продовольственный паёк, - полуголодные, полуодетые, но полные решимости победить, отдавали все свои силы борьбе со страшным врагом, пришедшим убивать, разорять, порабощать наших людей и нашу землю.

Каждый знал и понимал, что от него зависит, быть ли Отчизне свободной или стонать под тяжёлым немецким сапогом. И тех немногих, кто пытался уклониться от добровольного каторжного труда, называли предателями, дезертирами, изменниками Родины. Позор и всеобщее презрение ложились на головы таких людей. А карательные органы всё равно принуждали их работать на Победу, но уже под дулами винтовок конвоиров. Остатки многочисленных лагерей по обоим берегам Волги - со своими и вражескими узниками - и ныне напоминают о том суровом времени. До сих пор стоят в нашем городе дома, построенные этими людьми...

Но молодая Вера, как и все её подруги, не думала о героизме. Просто не оставалось сил думать. На фронте ежедневно, ежечасно гибли те, кто ушёл защищать нашу Родину - их отцы, мужья, братья. Им нужна была одежда, обувь, оружие, продовольствие. И напрягая последние силы, отдавая до конца всё, что у них было, эти женщины и эти дети ковали в тылу нашу Победу. Они не задумывались о том, что два маньяка, в угоду своим бредовым бесчеловечным идеям, развязали всемирную кровавую бойню. Они просто делали своё дело. И победили. Не миллионы погибших, не генералы, не Верховный Главнокомандующий, но именно эти слабые женщины и дети одержали нашу Великую Победу! А мы с женой никак не могли понять, почему это у Веры Ивановны к семидесяти годам начал расти горб за спиной? Неужели тяжёлые военные годы таким необычным образом отразились на её здоровье? А может быть это были так и не раскрывшиеся в юности крылья? Кто знает?..

Именно с тех далёких времён появилась у моей тёщи привычка всё экономить и всё запасать. Вечером, если никого не было дома, она никогда не включала освещение. И всю семью приучала в сумерки сидеть без света. То же самое - с телевизором. Стоило выйти на минуту из комнаты, как телевизор, торшер, люстра - всё электрическое моментально выключалось.
- А вдруг загорится! - оправдывалась Вера Ивановна.
- Тебе в пожарные надо было идти работать, - возмущалась Татьяна.
И всё продолжалось по-старому. Однако экономила моя дорогая тёща совсем не из жадности. Она, выросшая в большой семье, где каждая копейка была на счету, знала цену этим самым заработанным копейкам. И в то же время все соседи, включая выпивох и откровенных алкоголиков, регулярно приходили брать у неё в долг. Она без разговоров могла отдать последнее, не думая о том, что до пенсии ещё далеко. И если кто-нибудь, не вернув долги, снова просил её об одолжении, Вера Ивановна с радостью помогала этому человеку. Причём, записей она никогда не вела и не запоминала, кому дала и сколько.

Совесть есть - отдадут, - отвечала тёща на замечания дочери.
Всё, что было в доме - пылесос, мясорубка, посуда, стулья, холодильник - по первому требованию отдавалось соседям. Казалось, что Вера Ивановна продолжала жить в бараке с длинным, от края до края коридором. Там, где прошла её молодость. Однажды на день рождения подарили моей дорогой тёще новое пальто. Сначала она обрадовалась, пошла примерять, а потом с сожалением заметила:
- Зря купили. Всё равно скоро умру - пропадёт.

Приходя с работы, мы с женой находили в холодильнике свежую буханку, вчерашний, позавчерашний и поза-позавчерашний хлеб. Татьяна спрашивала:
- Мама, ты зачем опять в хлебный ходила?
- А вдруг кто-нибудь придёт? - виновато пряча глаза, отвечала ей тёща.
Но на следующий день всё повторялось снова. И ничего нельзя было с этим поделать, потому что пенсия Веры Ивановны была в полтора раза больше Татьяниного заработка. Так Ельцинское государство оценило её заслуги перед Отечеством. Но хлеб не пропадал зря. Этого Вера Ивановна не могла допустить никогда. В подвале нашей хрущёвки всегда жили с пяток или поболее бездомных кошек. Ещё столько же приходило из соседних домов. И когда тёща появлялась на пороге с полной миской похлёбки, вся эта орава вылезала на свет Божий и начинала тереться у её ног. Ей оставалось только отгонять собак, которые тоже хотели чем-нибудь поживиться. Но в этом случае следующая порция была уже собачья. Никакие силы, никакие уговоры не могли заставить Веру Ивановну отказаться от этого ритуала. Услышав упрёки, она расправляла свою вечно сгорбленную спину и говорила каким-то особым, уверенным голосом:
- Да, я люблю кошек!
И все вопросы тут же отпадали.

Конечно, усатые-полосатые из подвала в жизни Веры Ивановны играли важную, но далеко не главную роль. Самым большим её любимцем был огромный лохматый рыжий кот по имени Мишка. Жил он у нас дома - на особом привилегированном положении. Спал - где хотел, чаще всего с Бабулей, как мы по-домашнему звали Веру Ивановну. Любое его желание выполнялось незамедлительно. Если котяра подходил к двери и протяжно произносил своё длинное "Мэу", то его тут же выпускали на улицу, причём с уговорами:
- Не ходи, Мишка гулять, на улице холодно. Ложись лучше спать, поздно уже.

Гостей всегда предупреждали, что гладить кота опасно - может цапнуть. Бабуля частенько сиживала на лавочке у подъезда. Болтала с соседками, иногда брала на руки Мишку и, будто с ребёнком, разговаривала с довольным, вальяжно развалившимся на её коленях любимцем, воспитывала:
- И куда это ты, Мишка, собрался? И зачем тебе чужие кошки? У нас своя в подвале живёт. Ты посмотри, глупый, какая красавица - серенькая, пушистая, ласковая...
Но у рыжего разбойника на всё был свой особый взгляд, и он убегал, порой, на несколько дней, заставляя хозяйку переживать, искать его, обходя все соседние подвалы. Возвращался худющий, с расцарапанным носом или изодранными в клочья ушами. Деловито набивал брюхо и опять отправлялся по своим неотложным делам, не обращая внимания на уговоры и причитания Веры Ивановны. Однажды он повздорил с пришлыми котами прямо перед нашим подъездом. Вой стоял страшный, и Бабуля, увидев из окошка это побоище, тут же принялась разгонять дерущихся. Но, несмотря на грозные окрики и увещевания, Мишка и двое его оппонентов приняли угрожающие статические позы и в три кошачьих глотки орали благим матом.

Когда Вера Ивановна, наконец, выбежала на крыльцо, рыжему драчуну уже здорово досталось по носу. Увидев кровь на мордочке у своего любимца, обезумевшая женщина схватила его и потащила домой. Но не тут-то было - раззадоренный котяра выпустил когти, цапнул свою защитницу, вывернулся и с новыми силами бросился на врагов. Те, увидав такой неожиданный поворот дела, с позором покинули поле боя. Серенькая кошечка, сидевшая неподалёку и наблюдавшая за битвой, тоже убралась восвояси, в подвал - от греха подальше. Бабуля, кое-как замотав платком рану на руке, уже не спеша подошла к Мишке, погладила, приласкала неугомонного воина, взяла на руки и понесла домой к кормушке. Немного успокоившись после боевых действий, победитель дворовой баталии медленно и отрешённо прошёлся по кухне, постоял немного и вдруг ни с того ни с сего снова заорал:
- Мауу.
Потом оглянулся удивлённо:
- Что это я?
И, наконец, спокойно принялся лакать из блюдца.

2.
Вера Ивановна рано осталась одна, без мужа. Жили они с Василием мирно - душа в душу. Воспитали двоих детей, построили двухкомнатную квартиру. В те, теперь уже далёкие времена не было принято разводиться, делиться или заводить любовниц.
- Все жили мирно так, система коридорная... - кричал, надрываясь, чуть ли не из каждого открытого окна хриплый голос Владимира Высоцкого. И это была истинная правда.
Наш коммунистический город строился на ровном месте, с нуля. Главная улица стандартно носила имя Ленина, второстепенные - Маркса, Энгельса и почему-то Гоголя. Но как-то так сложилось, что поначалу город состоял сплошь из бараков - тех самых, по Высоцкому: "...на тридцать восемь комнаток - всего одна уборная". Но Василий с женой были рады и этому. Так жили все. На заводе, где он работал слесарем, даже начальство имело довольно скромные квартиры. Не принято было в послевоенные годы выделяться и тем более - шиковать.

Заводы, возведённые в то далёкое время, стоят и поныне. Разбитые, разворованные в лихие девяностые, они восстали из пепла и снова дают продукцию. Плохо только, что сейчас берут туда работать любого забулдыгу без всякого разбора. Замечу, что раньше трудиться на таком предприятии считалось престижным - зарплата побольше и "стройку" давали. Это когда ты бесплатно отрабатываешь на строительстве своего будущего дома определённое количество часов, а затем вселяешься в новенькую многоэтажку. Этой привилегии - самому строить свою квартиру - могли удостоиться только самые лучшие заводчане, отстоявшие десять и более лет в очереди на жильё.

Получив, наконец, долгожданную "стройку", Василий с женой, не жалея времени, сил и здоровья, по выходным и вечерами честно отработали все положенные часы, которые незаметно складывались в месяцы и годы их жизни... Работая на износ, советские люди думали примерно так:
- Ладно, мы жили плохо и бедно, но теперь будем трудиться из последних сил, чтобы наши дети были счастливы и богаты.
Какое это было заблуждение! Они вырастили целое поколение бездельников, способных лишь просиживать штаны в конторах и перекладывать бумаги с места на место. Не знали, не догадывались наши родители, что бесцельное времяпровождение порождает многочисленные пороки, а потому воспитали безвольную, бессовестную, безыдейную, беспринципную инертную массу людей, не способных ни на что, кроме удовлетворения своих насущных немудрёных потребностей. Редкие исключения только подтверждают правило...
А может быть всё не так уж и плохо? Может быть найдётся выход из этого тупика? Думаю, что найдётся. Это просто такая особенность русского характера - сначала создавать себе трудности, а затем их героически преодолевать, теряя души и жизни миллионов людей...

Наконец-то всё наладилось у Василия: семья, квартира, работа - живи и радуйся. Но не тут-то было! На его родном заводе в производстве широко использовался технический спирт. Это был самый дешёвый продукт, крайне необходимый для протирки большинства изделий. И в разделе техобслуживания, в инструкции по эксплуатации любого советского агрегата - обязательно значились нормы потребления этого важнейшего, можно даже сказать стратегического материала. Изделия отечественной промышленности без него работать не могли - категорически! Импортные устройства почему-то работали, а наши - нет. Недаром говорят: "Что бы ни изобретали русские - получается самогонный аппарат".

Спирт на завод поставлялся десятками столитровых бочек и в просторечии именовался ШИЛО. Это потому, что с его помощью можно было проткнуть любую бумажку, изготовить хоть атомную бомбу, минуя бюрократическую волокиту. И это была самая страшная государственная тайна, бдительно охраняемая первым отделом и двумя рядами колючей проволоки, между которыми бегали злые овчарки, готовые порвать штаны любому охотнику до наших тайн.

Василий был опытным слесарем. Про таких говорят: "Золотые руки". Но не золото липло к его рукам, а почему-то больше бутылки с «шилом». Все, от простого работяги до заводского начальства, за левую работу, «чумару» в просторечии, расплачивались с ним "огненной водой". Так было принято. И чтобы кроме выпивки иметь достойную зарплату, чтобы начальство закрывало глаза на левые заработки, чтобы отпуск был не в солнечном декабре, чтобы… Да мало ли! В общем, почётной обязанностью Василия, как, впрочем, и других работяг, стало выполнение ремонтных работ в квартирах и на дачах многочисленного заводского начальства. Тем, кто соглашался заниматься этим в рабочее время, и наряды правильно закрывались, и премию давали хорошую, и "стройку", согласно очереди. А в конце рабочего дня, проведённого в начальственной квартире, - ещё и бутылку спирта. Так сказать, посошок на дорожку.

Поначалу Василий отказывался, но годам к сорока спился окончательно. Его и общественность "разбирала" на собрании, и премии бедолагу лишали, когда попадал в вытрезвитель, и жена на него начала смотреть косо, и с дочкой поругался, и даже кошка вдруг, ни с того ни с сего, стала шипеть на пьяного хозяина, забившись в угол. Страшно болел сожжённый техническим спиртом желудок, а тут ещё незаметно подкрался кризис сорокалетних, когда человек пытается переосмыслить прожитую жизнь... В конце концов, собрав воедино остатки замутнённого алкоголем сознания, Василий решил, что дом он построил, деревьев посадил достаточно, детей вырастил... И опрокинув последний стакан, несчастный сунул голову в петлю...

После смерти мужа семье Веры Ивановны опять пришлось затягивать пояса. Дети доучились кое-как, переженились, но дочка не очень долго была замужем - вернулась к матери с маленьким сыном, и стали они жить втроём. Татьяна работала, а Вера Ивановна, ставшая теперь Бабулей, занималась хозяйством, присматривала за ребёнком. Своих детей она вырастила спокойными, добрыми, отзывчивыми. И внук, несмотря ни на что, рос таким же. Жизнь потихоньку вошла в своё русло.

3.
Интересный случай произошёл с нашим соседом, который частенько брал у Бабули деньги взаймы, чтобы под настроение заложить за воротник. В молодости он уехал на Север, но, отработав положенный срок, вернулся домой и устроился на родной завод. Без проблем дотянул до шестидесяти и незадолго до этого заветного для большинства мужчин юбилейного срока, решил наведаться в пенсионный фонд, где ему с прискорбием сообщили, что он опоздал ровно на пять лет:
- Где же вы были раньше? Почему не пришли вовремя? А теперь поздно пить боржоми, уважаемый!
- Как это так? Почему? - возмущался мужчина. - Верните мне мои деньги! Я их заработал!
Но во всех кабинетах, которые он обошёл, ему отвечали одно и то же:
- Вы сами виноваты. Пенсия выдаётся только тем, кто вовремя написал заявление. Таков закон. А если заявления нет, то плакали ваши денежки!

Как бедолага возмущался сначала! Как он расстроился потом! Как на него показывали пальцами, как смеялись над ним соседи! Он пил неделю или больше и, набравшись, каждому рассказывал свою душещипательную историю. А на юбилейном - по случаю шестидесятилетия - обеде один остряк-самоучка поднял свой бокал за нашу страну дураков и непуганых идиотов. Но у юбиляра - то ли к этому моменту всё перегорело, то ли он устал от тостов, запивая высказывания предыдущих ораторов - почему-то на адекватный ответ обидчику не хватило сил. Несчастный только махнул рукой и молча выпил.
Не понимаю, до какой степени надо верить в справедливость нашей государственной машины, чтобы позволить над собой сотворить такое! Да, времена меняются, а люди остаются прежними. И угнаться за этими изменениями - ой, как трудно, а порой и совсем невозможно...

Вера Ивановна частенько ходила к своим старинным подругам в гости, помогала тем, кто нуждался. А над одной из них, Вассой Павловной, женщины взяли шефство. Васса, Василиса или Васёна, как звали её хорошие знакомые, не имела детей и была старше своих товарок лет на десять. Война, молодость и неимоверно тяжёлая работа на швейной фабрике сблизили, сдружили женщин на всю оставшуюся жизнь. И были они, как говорится, не разлей вода. Муж у Васёны умер, и осталась она одна в когда-то престижной, а теперь захудалой коммуналке с огромной кухней на три семьи. Деревянный дом с окнами на Волгу подгнивал, разваливался потихоньку, и пришлось некогда красивой и статной женщине, Василисе, на старости лет жить в большой холодной комнате вместе с крысами, клопами и тараканами, бороться с которыми она была уже не в силах. Родственники к ней приходили иногда, но она их даже на порог не пускала:
- Они хотят здесь кого-нибудь прописать, а меня сдать в дом престарелых, - доверительно сообщала Васса Павловна подругам. - Пусть лучше комната останется соседям, у них дети маленькие.

Во второй половине девяностых с Васёной случилась беда. Ей много лет выплачивали пенсию за умершего мужа, и вдруг какой-то ревизор определил, что эти выплаты были незаконными. Деньги надо было вернуть государству, и пенсия Вассы уменьшилась настолько, что стало хватать, как говорят, только на хлеб и на воду. Может быть это расстаралась её обиженная родня? Кто знает?
К тому времени Васёна далеко ходить не могла. Пыталась торговать самогоном, но пьяными кампаниями на полянке под окнами дома заинтересовалась милиция, и неудачливую самогонщицу строго-настрого предупредили.

С продуктами было плохо, и продовольственные талоны Вассы Павловны отоваривали подруги или соседи, а раз в месяц женщины собирались вместе, грели на плите воду и прямо посреди комнаты мыли хозяйку в большом корыте. С талонами на водку было труднее. Но сосед, ветеран войны, имевший льготы и право не стоять в очередях, ежемесячно доставлял Васёне огненную жидкость.
Шла горбачёвская перестройка, и привыкший к возлияниям народ сходил с ума от дурацкого, иначе не назовёшь, "сухого закона". Пили всё, что горит, но, в основном, на букву Ш: шпирт, шамогон, шмирновшкую… Всюду валялись пустые флаконы из-под "трояна" - жидкости для мытья окон, хорош также был лосьон огуречный - два в одном, делали настойку из конфет, обходя дефицит сахарного песка, на одном из заводов вымешивали и пили шеллак (тоже на ш) - какую-то техническую жидкость.

Вовсю гремели безалкогольные свадьбы, регулярно собирались общества трезвости, извращенцы, а нашего соседа, убеждённого алкоголика, принудительно заставили лечиться в ЛТП (сокращённо - лечебно-трудовой профилакторий). Пять дней в неделю он там принимал процедуры и перевоспитывался трудом, а на два оставшихся дня его выпускали, и на радостях бедолага надирался дома до поросячьего визга. В понедельник утром, хмурый, вставал пораньше и, не похмеляясь, всухую, шёл лечиться дальше.

Деньги в те времена как-то потеряли свою ценность, и народ исподволь, постепенно заменил их «жидкой валютой», спиртным. Хоть и с боем, но добровольный помощник Васёны добывал для неё заветные бутылки в толпе страждущих перед водочным магазином. Ветеранов тогда уважали, и даже в этих очередях, где люди, порой, теряли человеческий облик, - победителей, воинов ушедшей войны, почти всегда пропускали без очереди. Главное было - протиснуться к прилавку, наглухо вмурованному в пол, и предъявить продавцу талоны, купоны, паспорт с пропиской и пустые водочные бутылки. Если чего-то не хватало, то забывчивому ветерану приходилось искать недостающее, а затем повторно идти на штурм водочного магазина. Но если результат был налицо, то садились они с Васёной за её широкий стол посреди комнаты, и начинались разговоры "за жизнь". Правда, частенько заканчивались они приходом жены ветерана, худой, будто смерть, старухи, которая выгоняла его в толчки, приговаривая:
- Иди домой, срамник! Нечего по чужим бабам шляться! У тебя своя жена есть!

Молодёжь смеялась, потому что зрелище было, действительно, комичное. Но однажды Васса Павловна так хорошо спрятала продуктовые талоны, что нашли их только ненавистные родственники, когда обшаривали комнату после её похорон. Как она расстроилась:
- Всё, смерть моя пришла голодная! - причитала несчастная женщина.
И, действительно, несмотря на уговоры, на помощь подруг и соседей, Васёна не пережила такого горя. Обирать товарок она не хотела, одалживаться – тоже. Поэтому просто слегла в постель и умерла несколько дней спустя. Помощь от горисполкома в виде продовольственного пайка, выписанного по такому экстраординарному случаю, опоздала. Продукты принесли, когда Васса Павловна, обмытая и одетая в последний путь, лежала на столе в своей большой комнате.

4.
После смерти подруги Вера Ивановна очень сильно сдала. Да и то сказать - семьдесят нелёгких лет за плечами… Отметили мы Бабулин юбилей и отвезли её в больницу, оставив мою дорогую тёщу в большой общей палате с двумя рядами стандартных металлических коек. А через несколько дней решил я узнать, как проходит лечение.

В кабинете сидели два доктора - мужчина и женщина. Подойдя к женщине, лечащему врачу, я поинтересовался подробностями: какой поставлен диагноз, какова перспектива, чем можно помочь? Доктор порылась в своих бумагах и, глядя мне прямо в глаза, изрекла нечто необычное, смешное и печальное одновременно:
- Так, ну что же, жить ваша Вера Ивановна будет, но рожать, к сожалению, больше не сможет.

Этот диагноз, пересказанный мною впоследствии много раз друзьям и знакомым, эти слова, над которыми люди смеялись в десятки глоток, в тот момент повергли меня в шок:
- Как рожать? Ей же семьдесят лет!
Врач нахмурилась, сожалея о допущенной оплошности, и ещё раз перелопатив свои бумаги, наконец, выдала новый вердикт:
- Ага, вот. Это не та Вера Ивановна. А у вашей, похоже, рак.
- Рак? А как вы поставили такой диагноз? Какие делали анализы? - спросил я, пытаясь бороться с растерянностью, злостью и раздражением.
- Ой, да о чём вы говорите? - вступил в разговор второй доктор. – Посмотрите на неё - худая, бледная… Одним словом - рак. А если нужен вам окончательный диагноз, то везите свою бабушку в раковый корпус. Там разрежут, проверят и напишут официальную бумагу. Но кому нужны эти лишние мучения? Лучше забирайте поскорее, и пусть она умирает дома!
- Может быть лекарства какие-то нужны?" - не унимался я.

Но врач, будто школьный учитель тупому двоечнику, принялся мне объяснять, что не стоит тратить на Веру Ивановну деньги, что она всё равно умрёт и что... Но я больше не воспринимал его доводов, не мог спокойно слышать этот слегка гнусавый размеренный голос. Раздражение, злость и ненависть ко всем равнодушным, бездушным и самодовольным людям этого мира переполняли меня и выплеснулись, наконец, наружу. Расширенными, выкатившимися из орбит глазами я с ненавистью смотрел прямо перед собой, пока женщина-врач не изменилась в лице и не отвернулась. Сам не узнавая своего охрипшего страшного голоса, я с усилием выплюнул, выдохнул, выдавил из себя:
- Попрошу Вас, уважаемая, внимательнее отнестись к Вере Ивановне!
И, не чувствуя ног под собой от возбуждения, повернулся, вышел вон и хлопнул дверью.

Впоследствии оказалось, что моя выходка спасла Вере Ивановне жизнь. Одет я был в красивую чёрную кожанку. Точно такие тогда, в середине девяностых, носили новые русские - хозяева жизни, бандиты. Они не раз привозили в хирургическое отделение истекающих кровью братков. А по дороге, в машине, наставляя перепуганного до смерти хирурга, выдернутого, зачастую, прямо из постели, спокойно и доходчиво объясняли ему:
- Смотри, Айболит, если ты сделаешь своё дело как положено, то будет тебе счастье и деньги в придачу. Ну а если, не дай Бог, умрёт наш товарищ, то тогда и ты отправишься на тот свет вслед за ним, не взыщи!
Об этих бандитских выходках знали все - весь медперсонал до последней нянечки. Думаю, что врачи приняли меня за одного из братков и, опасаясь за свою жизнь, сделали всё возможное и невозможное, чтобы помочь моей любимой тёще.

Опомнился я только у койки Веры Ивановны. Посмотрел на неё оценивающим взглядом и подумал, что, действительно, выглядит она так, будто только что прибыла из Бухенвальда. Бедная женщина почти не вставала с койки. И я, чтобы хоть немного приободрить её, жену, да и себя тоже, негромко спросил:
- Как дела, Вера Ивановна?
- Дела - как сажа бела", - с вымученной улыбкой ответила она, и у меня защемило сердце...

Но через неделю, к нашему всеобщему удивлению, моя любимая тёща пошла на поправку. Она начала вставать с койки и, наконец, запросилась домой:
- Всё, надоело мне здесь. Я тут лежу, а в подвале кошки не кормлены.
Выходя из больницы, мы встретили лечащего врача-женщину, которая подошла ко мне и сказала, что у нашей Бабули перестал вырабатываться в организме витамин В-12. И теперь, всю оставшуюся жизнь, ей надо еженедельно делать уколы этого самого витамина.

Выписавшись из больницы, тёща моя жила ещё долго - целых десять лет. Кормила кошек, воспитывала внуков, варила обеды, помогала соседям деньгами, вещами, всем, чем только могла. И сделала много хороших и нужных дел. А если встречались на её пути недобрые люди вроде тех, что обманом выманили у старухи удостоверение ветерана труда, она, никому ничего не говоря, уходила в подвал к своим кошкам, и только они видели, быть может, её горькие слёзы.
Помню, что когда через десять лет после описанных событий Вера Ивановна лежала без памяти на своей кровати, а кошки в кои веки были снова не кормлены, я подошёл к ней и спросил, совсем не надеясь на ответ:
- Как дела, Вера Ивановна?
И она даже не сказала, а только еле слышно выдохнула:
- Как сажа бела...

Так ушла из жизни эта мужественная женщина, пережившая суровые годы войны, послевоенную разруху, многих правителей с их грандиозными планами и невыполненными обещаниями, но не утратившая, несмотря ни на что, своего природного оптимизма, веры в светлое будущее. Она воспитала детей и внуков добрыми, честными, трудолюбивыми, готовыми к любым невзгодам и испытаниям.

С её смертью лично для меня закончилась, ушла навсегда эпоха неисправимых романтиков, и началась новая эра циничных прагматиков или прагматичных циников – как угодно. Но всё-таки жаль, что дети и внуки людей ушедшей эпохи, в большинстве своём, так и не смогли сохранить, удержать, воспитать в себе душевные качества, присущие нашим предкам, жившим в послевоенное непростое время. И это обидно.