Литературно-исторические заметки юного техника. Философский пароход

Русская интеллигенция в своем большинстве не приняла антидемократического большевистского переворота 1917 г., и поэтому она стала одной из главных жертв красного террора. По сведениям, собранным русским историком и политическим деятелем С. П. Мельгуновым, из 5004 расстрелянных во второй половине 1918 г. интеллигенты составляли 1286 – много больше представителей других слоев населения.

С началом нэпа появилась надежда, что коммунистический режим будет эволюционировать к большей свободе не только в экономической, но и в идеологической и даже политической сферах. В частных издательствах и журналах, в различных общественных и культурно-просветительских организациях, в философских кружках находили себе приют мыслители и публицисты, далекие от марксистского официоза. Порой представители интеллигенции пытались прямо оппонировать новой власти. Например, в мае 1922 г. на I Всероссийском съезде геологов была принята следу­ющая резолюция: «Русские ученые остро чувствуют гражданское бесправие, в котором пребывает сейчас весь народ, и полагают, что уже наступило время для обеспечения в стране элементарных прав человека и гражданина, без чего никакая общеполезная ра­бота, и научная прежде всего, не может протекать нормально». Однако большевики очень быстро показали, что не намерены отказываться от идеологической и политической монополии. Длань красного самодержавия оказалась куда тяжелей, чем самодержавия романовского.

8 июня 1922 г. было принято Постановление Политбюро «Об антисоветских группировках среди интеллигенции», гласившее, что отныне «ни один съезд или всероссийское совещание спецов (врачей, агрономов, инженеров, адвокатов и проч.) не может созываться без соответствующего на то разрешения НКВД РСФСР. Местные съезды или совещания спецов разрешаются губисполкомами с предварительным запросом заключения местных отделов ГПУ (губотделов)». Главному политическому управлению предписывалось «произвести… перерегистрацию всех обществ и союзов (научных, религиозных, академических и проч.) и не допускать открытия новых обществ и союзов без соответствующей регистрации ГПУ. Незарегистрированные общества и союзы объявить нелегальными и подлежащими немедленной ликвидации». Политотделу Госиздата совместно с ГПУ надлежало «произвести тщательную проверку всех печатных органов, издаваемых частными обществами, секциями спецов при профсоюзах и отдельными наркоматами…», а также строжайше предписывалось следить за политическими настроениями профессуры и студенчества. В ноябре вышел циркуляр ГПУ своим органам в вузах о том, что на каждого профессора и политически активного студента должен составляться формуляр, куда бы систематически заносился осведомительский материал. Это был конец (пусть и очень относительной) автономии интеллигенции от коммунистического государства.

Одним из наиболее ярких эпизодов антиинтеллигентской кампании стала массовая высылка выдающихся представителей русской интеллектуальной элиты за границу, известная под не совсем точным названием «Философский пароход». Главным инициатором этой высылки был сам «вождь мирового пролетариата» В. И. Ленин (Ульянов), бдительно следивший за немарксистской гуманитарной литературой, все еще издававшейся в «стране победившего социализма». Например, в марте 1922 г. его внимание привлек, в сущности, невинный сборник статей Н. А. Бердяева, Я. М. Букшпана, Ф. А. Степуна и С. Л. Франка «Освальд Шпенглер и Закат Европы», который он «отрецензировал» в письме секретарю Совнаркома Н. И. Горбунову следующим образом: «Секретно. Т. Горбунов! О прилагаемой книге я хотел поговорить с Уншлихтом [зампред ГПУ. – С. Сергеев. ]. По-моему, похоже на “литературное прикрытие белогвардейской организации”. Поговорите с Уншлихтом не по телефону, и пусть он мне напишет секретно, а книгу вернет».

12 марта 1922 г. в журнале «Под знаменем марксизма» была опубликована программная статья Ленина «О значении воинствующего материализма», в которой об авторах журнала «Экономист», и прежде всего о знаменитом социологе П. А. Сорокине, было недвусмысленно заявлено: «Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею пока еще не научился, ибо в противном случае он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной “демократии”. Там подобным крепостникам самое настоящее место». 19 мая 1922 г. в письме к Ф. Э. Дзержинскому Владимир Ильич поставил вопрос об авторах «Экономиста» на практическую почву: «Это [«Экономист». – С. С. ], по-моему, явный центр белогвардейцев. В № 3… напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, почти все – законнейшие кандидаты на высылку за границу. Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих “военных шпионов” изловить, и излавливать постоянно и систематически, и высылать за границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро, с возвратом Вам и мне, и сообщить мне их отзывы и Ваше заключение».

И вновь по инициативе Ленина в Уголовный кодекс РСФСР в июне 1922 г. была включена статья 70, гласившая: «Пропаганда и агитация в направлении помощи международной буржуазии… карается изгнанием из пределов РСФСР или лишением свободы на срок не ниже трех лет». Ее хорошо дополняла статья 71: «Самовольное возвращение в пределы РСФСР… карается высшей мерой наказания». 10 августа 1922 г. был принят декрет ВЦИК об административной высылке за границу или «в определенные местности» страны с целью «изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям». Так было создано «юридическое обеспечение» высылки. Тогда же, в августе, компетентные органы принялись «излавливать и высылать» неугодных рабоче-крестьянской власти инакомыслящих, список которых утверждался на уровне Политбюро.

Операцию лично курировали высшие чины ГПУ: Ф. Э. Дзержинский, В. Р. Менжинский, И. С. Уншлихт, Г. Г. Ягода (Иегуда) и др. 18 августа Уншлихт рапортовал Ленину: «Согласно вашему распоряжению направляю списки интеллигенции по Москве, Питеру и Украине, утвержденные Политбюро. Операция произведена в Москве и Питере с 16-го на 17-е с. г., по Украине с 17-го на 18-е. Московской публике сегодня объявлено постановление о высылке за границу и [арестованные. – С. С .] предупреждены, что самовольный въезд в РСФСР карается расстрелом… Ежедневно буду вам посылать сводку о ходе высылки». Кроме указанных Уншлихтом мест, аресты проводились также в Казани. Сохранилось немало документальных свидетельств о том, как происходил процесс высылки.

Н. А. Бердяев был задержан 16 августа 1922 г., это был уже второй его арест (первый произошел в 1920 г.). Обыск, начавшийся в 1 час ночи, закончился в 5 часов 10 минут утра. Был проведен тщательно запротоколированный допрос, на котором арестованному задавали вопросы об отношении к советской власти, забастовкам профессоров; о взглядах на задачи интеллигенции; о перспективах эмиграции и т. д.

19 августа следователь Бахвалов подписал постановление, решившее судьбу подследственного: «1922 года, августа 19 дня, я, сотрудник 4-го отделения СО ГПУ Бахвалов, рассмотрел дело № 15564 о гр-не Бердяеве Николае Александровиче, постановил: привлечь его в качестве обвиняемого и предъявить ему обвинение в том, что он с Октябрьского переворота и до настоящего времени не только не примирился с существующей в России Рабоче-крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности, причем в моменты внешних затруднений для РСФСР свою контрреволюционную деятельность усиливал, т. е. в преступлении, предусмотренном ст. 57-й Уголовного кодекса РСФСР. Как меру пресечения уклонения от суда и следствия гр-на Бердяева избрать содержание под стражей».

В тот же день это постановление было предъявлено Бердяеву. Он отверг его основные пункты: «От 19 августа 1922 г. постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого по 57-й статье Уголовного кодекса РСФСР прочел и не признаю себя виновным в том, что занимался антисоветской деятельностью, и особенно не считаю себя виновным в том, что в моменты внешних затруднений для РСФСР занимался контрреволюционной деятельностью». Разумеется, это несогласие не повлияло на решение ГПУ «в целях пресечения дальнейшей антисоветской деятельности Бердяева Николая Александровича… выслать из пределов РСФСР за границу бессрочно». Вот так, без всяких судебных формальностей!

Философа и писателя И. А. Ильина 4 сентября 1922 г. арестовывали уже в шестой (!) раз. На допросе ему были заданы те же вопросы, что и Бердяеву, на которые он отвечал чрезвычайно смело: «Считаю советскую власть исторически неизбежным оформлением великого общественно-духовного недуга, назревавшего в России в течение нескольких сот лет. ˂…> Политическая партия строит государство только тогда, и только постольку, поскольку она искренно служит сверхклассовой солидарности; я глубоко убежден в том, что РКП, пренебрегая этим началом, вредит себе, своему делу, своей власти в России. ˂…> Считаю так называемую забастовку профессуры мерою борьбы, вытекающей из начал здорового правосознания… ˂…> Высшая школа прошла при советской власти через целый ряд реформ; боюсь, что в результате всех этих сломов от высшей школы останется одно название. На высшие учебные заведения советская власть смотрела все время не как на научную лабораторию, а как на политического врага».

Выезжать за границу изгнанники должны были за свой счет. Подавляющее большинство высылаемых вовсе не хотели покидать Родину, несмотря на ненавистную им большевистскую диктатуру. «…Что касается эмиграции, то я против нее: не надо быть врагом, чтобы не покидать постели своей больной матери. Оставаться у этой постели – естественный долг всякого сына. Если бы я был за эмиграцию, то меня уже давно не было в России», – сказал на допросе другой русский философ – Ф. А. Степун. Но людей буквально поставили перед выбором: высылка или расстрел. Об этом говорят те подписки, которые они были вынуждены дать ГПУ: «Подписка. Дана сия мною, гр-ном Бердяевым, Государственному политическому управлению в том, что обязуюсь не возвращаться на территорию РСФСР без разрешения органов Советской власти. Статья 71 Уголовного кодекса РСФСР, карающая за самовольное возвращение в пределы РСФСР высшей мерой наказания, мне объявлена, в чем и подписуюсь».

«Дана сия мною, гражданином Иваном Александровичем Ильиным, СО ГПУ в том, что обязуюсь: 1) выехать за границу согласно решению Коллегии ГПУ за свой счет; 2) в течение 7 дней после освобождения ликвидировать все свои личные и служебные дела и получить необходимые для выезда за границу документы; 3) по истечении 7 дней обязуюсь явиться в СО ГПУ к нач. [альнику] IV отделения тов. Решетову. Мне объявлено, что неявка в указанный срок будет рассматриваться как побег из-под стражи со всеми вытекающими последствиями, в чем и подписуюсь».

Точное количество высланных осенью 1922 – зимой 1923 г. до сих пор уточняется исследователями. По последним данным, всего в чекистские списки попали 270 представителей интеллигенции. Из них 81 человек был вынужден покинуть родину, остальные либо подверглись административной ссылке в отдаленные районы России, либо вовсе не пострадали. Что же касается «философского парохода», то это, конечно, некий обобщенный образ. В реальности высылали не одних лишь философов и не одним пароходом, а несколькими; наконец, не только по морю, но и по суше.

19 сентября 1922 г. пароходом из Одессы в Константинополь прибыла небольшая «украинская» группа. 23 сентября поездами Москва – Рига и Москва – Берлин отправилась большая партия москвичей. 29 сентября из Петрограда в Штеттин отплыл пароход «Обербургомистр Хакен», пассажирами которого были более 30 инакомыслящих. 16 ноября пароход «Пруссия» увез еще 17 человек. В конце 1922 – начале 1923 г. продолжались высылки из Севастополя, Одессы и Петрограда.

Перечислим наиболее значительных изгнанников. Это философы: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, Ф. А. Степун, С. Л. Франк; социолог П. А. Сорокин; историки: А. А. Кизеветтер, С. П. Мельгунов, В. А. Мякотин, А. В. Флоровский; общественно-политические деятели и публицисты: А. С. Изгоев (Ланде), А. В. Пешехонов, С. Е. Трубецкой; физиолог Б. П. Бабкин; зоолог М. М. Новиков; математик Д. Ф. Селиванов; астрофизик В. В. Стратонов; инженер-технолог В. И. Ясинский; литераторы Ю. И. Айхенвальд и М. А. Осоргин (Ильин); бывший личный секретарь Л. Н. Толстого, заведующий Толстовским домом-музеем В. Ф. Булгаков… Это была своего рода верхушка айсберга, основной корпус которого включал много менее известных специалистов, среди которых, кроме научных работников, были врачи, агрономы, бухгалтеры.

Н. О. Лосский, отбывший на «Пруссии», вспоминал: «На пароходе ехал с нами сначала отряд чекистов. Поэтому мы были осторожны и не выражали своих чувств и мыслей. Только после Кронштадта пароход остановился, чекисты сели в лодку и уехали. Тогда мы почувствовали себя более свободными. Однако угнетение от пятилетней жизни под бесчеловечным режимом большевиков было так велико, что месяца два, живя за границею, мы еще рассказывали об этом режиме и выражали свои чувства, оглядываясь по сторонам, как будто чего-то опасаясь».

Судьбы наиболее именитых изгнанников на Западе сложились, в общем, достаточно благополучно. Бердяев, живя во Франции, как философ приобрел европейскую известность, был 7 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе; умер в собственном доме в пригороде Парижа Кламаре. Сорокин стал одним из столпов американской социологии, профессором Гарварда, президентом Американской социологической ассоциации. Степун успешно вписался в немецкое академическое сообщество (за исключением периода нацистского правления). С. Булгаков, Ильин, Лапшин, Лосский и Франк пользовались известностью в кругах русской эмиграции и свои главные труды создали именно в это время. Все они умерли своей смертью, надолго пережив большинство своих гонителей.

Единственное исключение – Карсавин, с конца 1920-х гг. живший и преподававший в Литве. Там в конце 1940-х его настигла карающая рука советского правосудия – и свои дни он окончил в ГУЛАГе. Его судьба, как и судьбы философов П. А. Флоренского и Г. Г. Шпета, не подвергшихся высылке и сгинувших в 1930-х гг. в лагерях, показывает, какой участи избежали пассажиры «философских» пароходов и поездов. Так что для их личной биографии высылку, пожалуй, стоит оценить как благо. Однако для развития русской культуры в России она имела самые прискорбные последствия, – прежде всего для культуры философской мысли, которая в СССР была практически уничтожена и заменена примитивным агитпропом марксизма-ленинизма.

Двумя рейсами арендованных немецких судов — «Обербургомистр Хаген» (отправилось в путь 29 сентября) и «Пруссия» (отплыло 16 ноября) — было выслано больше 200 философов, профессоров вузов, юристов, врачей, учёных литераторов, религиозных деятелей.

Также «философские поезда» увозили цвет русской интеллигенции в Германию, Латвию.

Так Родину принудительно покинули Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, С.Е. Трубецкой, П.А. Ильин, Б.П.Вышеславцев, А.А. Кизеветтер, М.А. Осоргин, М.М. Новиков, А.И. Угримов, В.В. Зворыкин, Н.А. Цветков, И.Ю. Баккал и многие другие.

Этому акту против российской интеллигенции предшествовал закон «Об административной высылке», принятый Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. По нему в 1921-1922 годах были произведены аресты интеллигентов, которых советская власть подозревала в контрреволюционных взглядах. Всем арестованным был поставлен ультиматум: «добровольно» покинуть Россию либо быть расстрелянным. Николай Бердяев потом напишет, почему согласился на «добровольную» эмиграцию: после недели без еды в тюрьме знаменитый русский философ, представитель русского экзистенциализмa, подписал бумаги о том, что уедет и никогда не вернется в СССР. Иначе, мол, он соглашается с тем, что будет расстрелян при возвращении. «Я просидел около недели. Меня пригласили к следователю и заявили, что я высылаюсь из советской России за границу. С меня взяли подписку, что в случае моего появления на границе СССР я буду расстрелян. После этого я был освобождён. Но прошло около двух месяцев, прежде чем удалось выехать за границу».

Профессор И. А. Ильин и князь С. Е. Трубецкой. Рисунок И. А. Матусевича, сделанный на борту парохода, плывущего в Германию. 1922 год. Источник: Commons.wikimedia.org

Подобную расписку выбили и из других неугодных для советской власти врачей, учёных, инженеров, философов.

Впрочем, Ленин считал, что акция по высылке интеллигентов будет воспринята на Западе, как более гуманное отношение советской власти к инакомыслящим. Ведь до 1922 года для выступающих против советской власти высылкой была одна дорога - к стенке. Теперь расстрел был заменен высылкой. «Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно, - писал Ленин. - Очистим Россию надолго». Надо «арестовывать… без объявления мотивов - выезжайте, господа!». Ленин свои приказы отдавал незадолго до инсульта. По признанию современников. В 1921-1922 году Крупская решала с Ильичом уравнения, которые преподавали школьникам во втором классе.

31 августа 1922 года «Правда» опубликовала следующее: «наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов, высылаются частью в Северные губернии России, частью за границу <…> Среди высылаемых почти нет крупных научных имён <…> Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех представителей старой интеллигенции, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас лучшая часть специалистов. Но она по-прежнему в корне будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».

Интересно, что очутившись против своей воли в изгнании, многие литераторы и ученые тут же включились в деятельность Русского зарубежья и начали печатать свои статьи и даже издавать собственные газеты, читать лекции в университетах, знакомя Европу с русской культурой и наукой. Так, историк и философ Лев Карсавин в Германии организовал с единомышленниками Русский научный институт, учредил издательство «Обелиск».

Впрочем, жизнь каждого из депортированных была до конца дней омрачена тем, что у них не было возможности вернуться на родину. Так, Бердяев, семь раз номинированный на Нобелевскую премию по литературе, скорбел о своей участи: «Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей Родины, и для всего мира. (…) … я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я ещё не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей Родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании».

Стела «Философскому пароходу» Фото: Commons.wikimedia.org

Во время Великой Отечественной войны многие высланные деятели культуры и науки по мере сил оказывали помощь советской армии в борьбе с гитлеровской Германией.

Почти все высланные умерли за границей - в Женеве, Париже, Таллинне, Берлине. Исключением стал лишь Карсавин. Спустя несколько лет после депортации он перебрался в Литву, которая, через некоторое время войдет в состав СССР. В конце 1927 года он возглавил занять кафедру всеобщей истории в Литовском университете в Каунасе. Издал книги на русском языке «О личности» и «Поэма о смерти», пятитомное исследование «История европейской культуры», десятки статей по средневековой философии.

Почти семидесятилетнего Льва Платоновича арестуют в 1949 г. в по обвинению в «участии в антисоветском евразийском движении и подготовке свержения советской власти». 68-летнего учёного приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Сраженный туберкулезом, блистательный учёный, философ умер летом 1952 года в посёлке Абезь Коми АССР, где находился огромный санитарный лагерь политзаключенных.

В сентябре исполняется 95 лет со дня высылки из Петрограда большевиками цвета русской интеллигенции

Об этом драматическом событии в нашей истории напоминает сегодня скромный гранитный обелиск, установленный возле Благовещенского моста в Санкт-Петербурге. На нем лаконичная надпись: «С этой набережной осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки».

В этом самом месте и стоял пароход «Обер-бургомистр Хаген», который потом назовут «философским».

Точнее, таких пароходов было два: «Обер-бургомистр Хаген» покинул Петроград в конце сентября 1922 года, второй – «Пруссия» – в ноябре того же года. Они доставили в Германию более 160 человек – профессоров, преподавателей, писателей, врачей, инженеров. Среди них были такие блестящие умы и таланты, как Бердяев, Ильин, Трубецкой, Вышеславцев, Зворыкин, Франк, Лосский, Карсавин и многие другие, цвет нации. Высылали еще и поездами, пароходами из Одессы и Севастополя. «Очистим Россию надолго!» – довольно потирал руки Ильич, по личному распоряжению которого и была предпринята эта небывалая акция.

Высылка носила грубый, демонстративно унизительный характер: разрешалось взять с собой лишь две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви на человека; все деньги и остальное имущество, а самое главное книги и архивы высылаемых подвергались конфискации. Художник Юрий Анненков вспоминал: «Провожающих было человек десять, не больше… На пароход нас не допустили. Мы стояли на набережной. Когда пароход отчаливал, уезжающие уже невидимо сидели в каютах. Проститься не удалось…»

На корабле – он был германским – изгнанникам дали «Золотую книгу», которая на нем хранилась, – для памятных записей именитых пассажиров. Её украшал рисунок Федора Шаляпина, покинувшего Россию чуть раньше: великий певец изобразил себя голым, со спины, переходящим море вброд. Надпись гласила, что весь мир ему – дом.

Участники первого рейса вспоминали, что все время плавания на мачте сидела какая-то птица. Капитан показал на нее изгнанникам и заявил: «Не помню такого. Это необыкновенный знак!»

Такого в истории и в самом деле никогда не было – чтобы государство само выдворяло не террористов, уголовников или опасных политических противников режима, а свои лучшие умы.

Операция по высылке была поручена ГПУ, которое составляло списки изгнанников.

Троцкий с присущим ему цинизмом объяснил это так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Главная цель большевиков состояла в том, чтобы запугать интеллигенцию, заставить ее замолчать. Но надо признать, что уехавшим еще повезло. Позднее всех несогласных, в том числе самых известных людей России, стали безжалостно расстреливать или отправлять в лагеря.

Русская интеллигенция в своем большинстве не приняла революцию, так как осознавала, что насильственный переворот обернется для страны трагедией. Именно поэтому она и составляла угрозу для большевиков, захвативших власть насилием. По этой причине Лениным было принято решение о ликвидации интеллигентов посредством, сначала высылок, а потом беспощадных репрессий и чисток. М. Горький – «буревестник революции» был жестоко разочарован. Он писал в «Новой жизни»: «С сегодняшнего дня даже для самого наивного простеца становится ясно, что не только о каком-нибудь мужестве и революционном достоинстве, но даже о самой элементарной честности применительно к политике народных комиссаров говорить не приходится. Перед нами компания авантюристов, которые ради собственных интересов, ради промедления ещё на несколько недель, агонии своего гибнущего самодержавия, готовы на самые постыдные предательства интересов родины и революции, интересов российского пролетариата, именем которого они бесчинствуют на вакантном троне Романовых».

Интеллигенты, не принявшие большевистский режим, в 1920-е годы попали под тяжкий пресс цензуры, были закрыты все оппозиционные газеты. Не подлежали изданию философские статьи, написанные с немарксистских или религиозных позиций. Основной удар пришелся на художественную литературу, по приказам властей книги не просто не издавались, а изымались из библиотек. С полок пропали Бунин, Лесков, Лев Толстой, Достоевский...

Интеллигенция России стала очень малочисленна уже к 1923 году, она составляла около 5 % городского населения, поэтому интеллектуальные возможности и потенциал государства ослабились. Детей интеллигенции не принимали в вузы, для рабочих были созданы рабфаки. Россия лишилась огромного количества мыслящих и образованных людей. О. Н. Михайлов писал: «Революция оторвала от России, от русской почвы, вырвала из сердца России наиболее крупных писателей, обескровила, обеднила русскую интеллигенцию»...

Русская Атлантида

В результате высылки лучших русских умов и талантов заграница, и прежде всего США, получили в «подарок» от России целую когорту блестящих специалистов, позволивших им далеко продвинуть вперед свою науку и технику, развивать культуру.

Игорь Сикорский, выпускник Петербургского политехнического института, построил в США первый в мире вертолет, русские инженеры Михаил Струков, Александр Картвели, Александр Прокофьев-Северский фактически создали американскую военную авиацию, инженер Владимир Зворыкин изобрел в США телевидение, химик Владимир Ипатьев создал высокооктановый бензин, благодаря чему во время войны американские и немецкие самолеты летали быстрее немецких, Александр Понятов придумал первый в мире видеомагнитофон, Владимир Юркевич спроектировал во Франции самый больший в мире пассажирский лайнер «Нормандия», профессор Питирим Сорокин стал за океаном создателем американской социологии, гениальный актер МХАТа Михаил Чехов – основоположником американского психологического театра, Владимир Набоков – знаменитым писателем, а русского композитора Игоря Стравинского в США считают американским гением музыки. Имена всех утраченных Россией гениев и талантов просто невозможно перечислить.

Из-за катастрофы 1917 года и драматических событий последующих лет за рубежом оказалось в общей сложности, около 10 миллионов русских людей.

Одних выслали, другие бежали, спасаясь от тюрем и расстрелов. Цвет нации, гордость России, целая утраченная Атлантида. Имена этих русских гениев и талантов, наш невольный «подарок» другим странам и континентам, от нас долгие годы в СССР скрывали, называли их «отщепенцами», а о некоторых мало кто у нас знает и до сих пор.

К этой страшной трагедии утраты лучших умов и талантов добавилась еще и другая, последствия которой мы ощущаем до сих пор. В нашей стране произошел разгром, «геноцид умов», сознательное уничтожение русской интеллигенции, ее места в университетах, научных институтах, в конструкторских бюро, в искусстве заняли другие люди. Произошло разрушение сложившейся в России веками преемственности традиций чести, благородства, высоких идеалов верного служения Отечеству и народу, что всегда было отличительным признаком русской творческой интеллигенции.

Может, именно по этой причине и смогла сформироваться у нас сейчас эта русофобская либеральная тусовка – потомки «комиссаров в пыльных шлемах», – которая из себя сегодня интеллигенцию лишь изображает.

А на самом деле Россию не любит, открыто презирает нашу историю и народ, при первой же возможности стремится уехать на Запад.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

Высылка властями РСФСР примерно 225 неугодных ей интеллектуалов за границу в сентябре и ноябре 1922 года. В числе высылаемых – преподаватели вузов, философы, публицисты, экономисты, литераторы, врачи, агрономы, инженеры и т.п.

Интеллигенты высылались разными путями, но наибольшая партия примерно в 160 человек была отправлена из Петрограда морем на двух немецких пароходах «Oberbürgermeister Haken» и «Prussia» – отсюда и название акции...

«Процесс завершился 7 августа, а уже 9-го выделенная Политбюро двумя месяцами раньше «тройка» в составе Льва Каменева, наркомюста Дмитрия Курского и заместителя Дзержинского Иосифа Уншлихта подготовила список интеллигентов, подлежащих высылке за границу. Указание составить такой список и осуществить высылку дал Ленин - ещё до того, как его постиг удар (25 мая), приковавший вождя к постели более чем на три месяца. 1 июня вступил в силу новый Уголовный кодекс, который определил высылку за границу вторым по суровости (после смертной казни) наказанием за совершение особо опасного государственного преступления. Всё же предполагалось, что наказание это избирает суд. Однако «социалистическое правосознание» позволяло не считаться с этими «буржуазными предрассудками». По указанию ЦК принятие окончательного решения взяло на себя ГПУ. Список, составленный «тройкой», ведомство Дзержинского увеличило затем почти вдвое. Теперь в нем было около 160 человек. Этому предшествовал тщательный отбор, проведённый по схеме, разработанной тем же Дзержинским: «[...] Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно: 1) беллетристы, 2) публицисты и политики, 3) экономисты [...]

Сведения должны собираться всеми нашими отделами и стекаться в отдел по интеллигенции. На каждого интеллигента должно быть дело ».

Отобранные по этой схеме оставляли в своем «деле» обязательство никогда не возвращаться на территорию РСФСР, в противном случае, и они письменно соглашались на это, их ожидал расстрел без суда.

Каждому изгнаннику разрешили взять с собой «одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм, по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок». Проводы запрещались. Презрев опасность, на Николаевскую набережную Петроградского морского порта всё же пришли несколько человек - увы, не более десяти. Среди них был и художник Юрий Анненков - он станет эмигрантом чуть позже. На этих условиях высылались лучшие умы России, её гордость, её творческий и духовный потенциал - мозг великого народа (по ленинской терминологии, «не мозг, а говно»). Основную массу изгнанников составляли философы, в связи с чем пароход, увозивший их в Европу, получил название «философского». Вместе с ними отправлялись в изгнание «выброшенные с территории РСФСР» (такой была формулировка официального сообщения для печати) крупнейшие экономисты, психологи, юристы...

Вот лишь те, кто уже имел или вскоре получил мировую известность: Николай Бердяев , Семён Франк , Иван Ильин , Лев Шестов , Николай Лосский , Фёдор Степун, Василий Зенковский, Иван Лапшин , Борис Вышеславский , Александр Изгоев. Высылались также ректор Петроградского университета профессор Лев Карсавин , член-корреспондент Российской академии наук, историк Александр Кизеветтер, социолог Питирим Сорокин , писатель Михаил Осоргин. […]

31 августа 1922 года в главной советской газете «Правда» появилось сообщение о том, что из страны высылаются представители интеллигенции, настроенные против советской власти:

«Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему <…> будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».

С этой публикации начался отсчёт до рейса так называемого «Философского парохода» — это собирательное название немецких судов, на которых была осуществлена самая масштабная высылка интеллигенции в советской истории. Пароходов было два: Oberburgermeister Haken и Preussen, и в сентябре и ноябре 1922 года они доставили в немецкий Штеттин высланных из Петрограда представителей интеллигенции. Такие же рейсы отправлялись из Одессы и Севастополя, а с вокзалов в сторону Польши уходили поезда с теми, кто не принял власть Советов.

«Уволить 20-40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно», — писал Владимир Ленин Каменеву и Сталину в феврале 1922 года. Речь шла о профессорах Московского высшего технического училища, которые выступили против большевистских реформ высшей школы в 1921 году.

• Пароход «Oberbürgermeister Haken»
• Архивное фото

В первых списках 1922 года на выдворение оказалось 195 человек — врачи, профессора, педагоги, экономисты, агрономы, литераторы, юристы, инженеры, политические и религиозные деятели, а также студенты. Позднее 35 человек были вычеркнуты из этих списков после рассмотрения различных ходатайств.

Решению об изгнании предшествовала новая политика советской власти в отношении буржуазной интеллигенции, выступавшей на стороне оппозиции. С момента своего установления революционный режим натолкнулся на сопротивление в различных слоях общества, в том числе и в научных. Часть учёного сообщества с энтузиазмом поддержала большевиков, как это сделали, например, Тимирязев и Кащенко, но многие оказались в оппозиции, не всегда тайной.

Решение выслать за границу неугодных можно назвать радикальным, но если сравнивать со смертельными приговорами, которые выносились на публичных процессах, то данную меру можно назвать гуманной. К тому же власть Советов не могла пойти на расстрел двухсот выдающихся представителей русской интеллигенции. Поэтому в мае 1922 года Ленин в письме Дзержинскому предложил отказаться от смертной казни для активных противников советской власти и заменить её высылкой из страны.

«Громкие имена»

Хотя в публикации в «Правде» утверждалось, что «громких имён» в списках высылаемых нет, это не совсем соответствовало действительности.

Большинство тех, кто попал в список, кроме оппозиции новому режиму, больше ничем не прославились ни до высылки, ни после. Но были и исключения.

Самым известным из высыланных стал один из основателей социологии Питирим Сорокин. В годы Гражданской войны Сорокин поддерживал противников большевиков, однако впоследствии изменил свои взгляды на происходящее и написал Ленину покаянное письмо. Тем не менее он оказался в числе тех, от кого молодое государство предпочло избавиться. Поводом для высылки стали не его прежние взгляды, а попытка социологического исследования голода в Поволжье начала 1920-х годов.

Приказ о высылке застал Сорокина в Москве. В своих мемуарах он не без иронии вспоминает, что даже здесь не ушёл от вездесущей бюрократии: «Чекист, молодой человек с бледным лицом завзятого кокаиниста, развёл руками и сказал: «У нас и так много народу в Москве, даже не знаем, что и делать. Поезжайте обратно в Петроград, и пусть ЧК на месте решает вашу судьбу».

Выдающегося зоолога, ректора Московского университета Михаила Новикова выслали в том числе за активное участие в работе Международного Красного Креста.

Инженер, конструктор паровых турбин Всеволод Ясинский отправился на чужбину за работу в «Помголе» («Помощь голодающим» — название двух разных органов, образованных в 1921-м в Советской России в связи с неурожаем, поразившим обширную территорию страны, особенно Поволжье. — RT ).

Сильнее всего высылка ударила по гуманитарной интеллигенции — пароходы и поезда навсегда увезли десятки писателей, журналистов и философов. Многие из них были связаны с комитетами помощи голодающим или полулегальными преподавательскими и студенческими структурами.

Изгнание или смерть

Вместе с тем несложно представить, что могло ждать всех этих людей, если бы они остались в Советской России.

Экономист Николай Кондратьев — близкий друг изгнанного Сорокина, автор теории экономических циклов и один из создателей НЭПа — был расстрелян в 1938 году.

Ещё один участник «Помгола», экономист и социолог Александр Чаянов — расстрелян в 1937 году.

Одного из высланных, историка-медиевиста (специалиста по истории Средних веков. — RT ) Льва Карсавина советская власть настигла в 1944 году в Вильнюсе. После включения Литвы в состав Советского Союза его сначала отстранили от преподавания, а в 1949 году арестовали и обвинили в участии в антисоветском евразийском движении и подготовке свержения советской власти. В марте 1950 года Карсавин был приговорён к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Через два года историк умер от туберкулёза в спецлагере для инвалидов в Коми АССР.

Хорошо известны слова Льва Троцкого, который так прокомментировал акцию высылки неугодных властям за границу: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Но, как свидетельствует история, избавляясь от интеллигенции, Советская власть парадоксальным образом спасла жизни тех, от кого избавилась.

К практике изгнания из страны диссидентов в СССР вернулись лишь в брежневские годы, но не в таких масштабах. Тогда советского гражданства лишили Солженицына, Войновича, Ростроповича и некоторых других деятелей культуры и искусства.